-" .. остаешься за меня, я в штаб. Попроведаю в санчасти прапора, да пожрать привезу чего-нибудь. Вернусь к вечеру" - сказал капитан садясь на броню проходящего мимо нас БТРа.
Я – это сержант Снежин из Сибири. До дембеля мне осталось 100 дней. Служу на мобильной станции спутниковой связи. В экипаже нас 10 человек вместе с капитаном Барановым и прапорщиком Паламарчуком.
В командире мы души не чаем. Про таких классик когда-то сказал: «- слуга царю (стране) – отец солдатам». Он был невысокого роста, худощавый, с длинными, далеко загнутыми вниз погонами на плечах. От этого его вид был очень добродушный и смешной. Ему было уже далеко за 40, а он все еще был в капитанах, "вечно капитан" про таких говорят. Слышал, что раньше они с Паламарчуком служили на флоте, на такой же станции, но в береговой охране. Берег и ближайший лес считались заповедной зоной и туда на катерах с моря любили приезжать высокопоставленные гости с многочисленной своей свитой. После их визитов побережье было не узнать! Природа навсегда запомнит их раны. И однажды командир решил покончить с этим. В очередное прибытие гостей, он приказал направить, огромную чашу антенны на приближающиеся катера, создавая видимость работы со спутником. Испугавшись радиоактивного излучения, «варвары» повернули назад. Потом они еще предпринимали попытки, но часовой был всегда начеку. Все лето связисты держали «оборону», но кто-то где-то кому-то доложил, «настучал» и Баранова сослали к нам – в ТУРКВО (Туркестанский военный округ), а мичман Паламарчук сам написал рапорт о переводе вслед за своим командиром. На память о той службе они привезли с собой рынду (морской колокол).
Шла третья неделя крупномасштабных учений всего округа, за это время мы сменили десятки точек. Нас гоняли с одного перевала на другой. Интендантская служба за нами не успевала, а порой и просто не могла найти. Последнюю тушенку (НЗ) мы приговорили еще 2 дня назад, на прошлой стоянке, и последнее время питались чаем с сухарями, да салом из посылки, присланной на кануне Паламарчуку. Сам он направился в штаб «на разведку» выколачивать продукты, но что-то у него там случилось, и его положили в санчасть (потом выяснили – аппендицит). Теперь вот уехал капитан. Я выставил часового на ближайшую сопку, с которой видна была вся дорога, и приказал в случае чего бить в рынду.
С первых минут нашего пребывания здесь, мне не давала покоя небольшая горная речушка, протекающая в ста метрах от нас внизу. Я спустился к ней. Это была обыкновенная для тех мест, но очень красивая горная река, шириной метров 30, с прозрачной ледяной водой и стремительным течением. На таких реках мне не приходилось еще ловить рыбу, только в книжках читал про это. Проскакав немного по камням, приметил, что за громадными валунами в 5-7 метрах от берега образуются небольшие завихрения – заводи и в них время от времени были всплески каких то рыб. Постояв и поразмышляв как их достать, я отправился назад. Из рыболовных снастей у нас ничего не было. Ходил по лагерю и «ломал» голову, чем можно заменить леску, грузило, крючок. Мой взгляд упал на погоны ефрейтора Абатурова (из Казани) и меня осенило, нужна блесна! Дело в том, что лычки у него, у младшего сержанта Хабарова (Дальний восток) и у меня были металлические, ребристые блестящего латунного цвета. В то время «дедам» носить разрешалось, а в милиции они и до сих пор есть. Объяснил, для чего мне нужны его «шпалы»; он, не долго думая, очистил свои погоны. У прапорщика в загашнике нашел большие портновские иголки и свинцовые пломбы (он опечатывал ими нашу походную оружейную пирамиду, а заодно и ящик, в котором хранился спирт для протирки радиоаппаратуры). Нагрел на огне и загнул кончик иглы, приставил этот безбородый крючок между двух лычек и середину залил свинцом. Получилась не весть, какая, но блесенка. Штык-ножом просверлил дырочку для привязывания лески, которую смастерил из капроновой занавески, снятой из окна бытового кунга командира. Проверив пост, я еще раз напомнил часовому про рынду и отправился на рыбалку. По дороге срезал длинную лозу и привязал свою снасть. К нужному месту, подходил тихонько, с остановками, чтобы не спугнуть рыб. С большим волнением забросил свою блесну к валунам, в расходящиеся круги на воде и стал потихоньку подергивать, играть. Неожиданно из глубины мне отдался в руку приличный удар, и я подсек. Удилишко согнулось. Моя допотопная, связанная в нескольких узлах леска натянулась, готовая порваться в любую секунду. Я тупо без всяких хитростей тащил наверх. Борьба продолжалась одну минуту, но мне казалось и ей не будет конца. Наконец рыбина сдалась и катапультой вылетела на берег. Ударившись о камень, слетела с крючка, и норовила снова упрыгать в воду. Но мне удалось по-футбольному отбросить ее подальше и не позволить над собой посмеяться. Это была примерно полуметровая красавица форелька. О такой рыбе я мечтать не мог (в то время и по телевизору не увидишь, только партсъезды и показывали). Насадив рыбину на прут-кукан, снова забросил блесну. Но на этот раз рыбка помахала мне хвостом, оторвав мою приманку. Воодушевленный началом, схватил свой трофей и быстро направился в наше расположение, по дороге прикидывая, сколько можно сделать еще блесен из лычек Хабарова и моих. Голодная братва встретила меня удивленно и радостно. Одни принялись помогать мастерить мне блесны (Олег, очень нехотя, но снял свои лычки), другие, разложив костер, на рожнах зажарили форель. Досталось всем по чуть-чуть, но тот вкус навсегда нам запомниться. Изготовив 5 блесен, я опять побежал к реке. Хотелось успеть наловить до приезда капитана. Больше часа провел на берегу, за это время поймал еще 8 хвостов, но все блесенки остались в речной пучине (2 штуки рыбины сорвали, а остальные оставил на мертвых зацепах), до сих пор жалею, что не сохранились на память. Через 5 минут поднялся к своим, под бурные солдатские соленые выражения, но с различными акцентами. Соорудив из камней мангал, мы нажгли побольше углей. Выпотрошив и натерев рыбу солью, прокололи ее шампурами, сделанными из корявых веток каких-то кустов. В это время с дороги, Серега Кочетыгов (Москва) крикнул, что к нам пылит машина.
- « … ну что ж, капитан во время поспел, да еще наверняка продуктов привез» - вслух подумал я. Чтобы не сжечь наш шашлык мы положили его повыше от углей на камни и радостные пошли встречать командира.
Наверху, пискнув тормозами, остановился видавшие виды УАЗик. К нашему огромному удивлению, переходящему в дурное предчувствие кроме капитана из него вышли 2 молодцеватых майора с белыми повязками на рукавах с надписью «посредник». И еще вывалился маленький тучный подполковник с лицом восточного типа. Он постоянно приподнимал фуражку и протирал платочком лысую как биллиардный шар голову.
- смотрите," доцент" в военной форме к нам приехал – сказал тихонько Москвич Кочетыгов, явно намекая на его сходство с актером Евгением Леоновым.
- Не, тот русский, а этот чурка, как и я – засмеявшись, ответил ему узбек Рашид Усманов (Самарканд).
- ну, тогда назовем его просто - Каракуль – сказал Мишка Дзюба из Одессы. И мы поняли – наш пикник накрылся.
Нам приказали построиться и ввели вводную (приказ). Свертывание развертывание станции на месте при газовой атаке. Посредники включили секундомер, и время пошло,… Отработано все было до мелочей и, несмотря на полную боевую выкладку, тяжелые резиновые химкомплекты с противогазами и «очень прохладное» туркменское солнышко с задачей мы справились блестяще. Посредники были довольны. Капитан стоял, сиял, но почему-то подозрительно косился на наши чистые погоны. В самом конце, абсолютно без всякого акцента, с нами заговорил подполковник.
- Я новый замполит вашей части. Зовут меня Раджапов Исраил Юлдашевич – у меня непроизвольно в ухмылке дернулась щека, и он это заметил.
- Я что-то смешное сказал – подошел он к нам поближе. Да, у меня трудно произносимое имя, Исраил Юлдашевич – повторил он. Отец туркмен, мама русская, преподавала в школе русский язык и литературу. Вот тебя как зовут, кто твои родители? – спросил он крайнего, белобрысого, длинного и худого как свеча Витьку.
- Раманаускас Витаутас Альгимантович. Отец литовец, мама полька, прогундосил с большим акцентом Витька.
- С ума сойти !– протянул изумленный замполит.
- Ты представься – кинул он головой на носатого как грач солдата.
- Муртазалиев Халид Абакарович. Отец аварец, мама осетинка, пророкотал наш Кацо.
- Час от часу не легче. Ну, а ты сын степей, кто такой, откуда будешь – обратился он к следующему.
- Абатуров Артур Маратович, мы татары.
- С тобой все понятно – вздохнув, пробурчал полковник.
Подойдя ко мне и посмотрев мне в глаза, он сказал:
- Ну что смешливый, если сейчас скажешь что ты чукча и у тебя папа эскимос, то я не удивлюсь. Говори.
- Паламарчук Микола Опанасьевич. Отец с Украины, мама с Белоруси- из солидарности к друзьям соврал я, назвавшись именем прапорщика.
Наступила минутная звенящая тишина. Слышно было только легкое посвистывание сусликом в камнях, да где-то шум реки. Нарушил тишину, неожиданный, раскатистый смех замполита. Он искренне смеялся, махая перед собой снятой фуражкой. Остальные офицеры, да и мы все ,уже давно беззвучно ржали. Просмеявшись, он сказал:
- Ну, спасибо вам сынки, умыли меня старика. Слушай Баранов – обратился он к капитану – а почему они у тебя все рядовые? Я же знаю что здесь и молодые и годки и деды. Что они даже ефрейторской «сопли» не заслужили?
У нашего командира был вид как у пойманной форели на берегу. Он только молча открывал рот, а я приготовился взять «огонь» на себя. Разрядил обстановку один из майоров.
- Товарищ подполковник взгляните сюда – он стоял возле нашего шашлыка, оттуда давно уже доносились божественный ароматы. Все собрались у кострища. Изумлению замполита не было предела, казалось даже, что он вытянулся в росте.
- Ну, Баранов! Ну, Баранов! Ты же «заливал» нам штабе, что вам жрать нечего, а сами форель трескаете?
- Специально к вашему приезду изловили – нашел, что сказать наш командир.
- Да? Врешь ведь, но все равно приятно. И довольный он по-хозяйски распорядился: угощайтесь товарищи офицеры. И они принялись уминать нашу форель.
- Ну, а кто это изловил. Признавайтесь - слегка отрыгивая, спросил он. Пришлось мне сознаться.
- Где и на что ты ловил?
- Внизу на реке, на блесну.
- Да? А кто тебе разрешил отлучаться из положения?
- Ходил смотреть на счет воды, для охлаждения радиаторов в машинах (безбожно врал я)
- Да? Ну, тогда ладно. Блесенку - то хоть покажи.
- Не могу, на дне зацепил, оторвал – ничего подробно не объясняя, сказал я.
- Да? Скажи секретом делиться не хочешь – и не довольный он отстал от меня.
- Ну, в общем, так Баранов, нам пора. За рыбу спасибо, вкусная (осталось 2 штуки). Себе захотите, еще наловите, придумаете как. Хлеб, тушенку и все остальное я тебе привез. Орлы твои молодцы, я бы даже сказал геройские, только дисциплинку подтяни. Кого нужно повысь в звании, а «дедов» после приказа отпусти домой с первой же партией. При этих его словах, наш капитан, выразительно посмотрел на меня, и тихонько показал кулак.
- Слушай, Баранов – сказал он, а пришлю-ка я тебе в твой интернационал корреспондента из «Красной Звезды», все равно там, в штабе болтается, только лезет куда попало. Пусть он тут поизучает ваши фамилии и родословные. И уже подходя к УАЗику, обернулся и крикнул мне:
- Значит, говоришь Микола Опасьевич? А мне говорили, что ты Жерка из Сибири, а кто же тогда ваш прапорщик? И мотнув головой, смеясь, он сел в машину.
- Слава богу! Смылись! - проронил Кочетыгов.
- Сейчас, однако, капитан нас маленько будет убивать, за погоны, рыбу и так далее – протянул татарин Артур
- Слышь Жерк, ты пока про занавеску с его окна не рассказывай, может, он не обратит внимания – сказал за моей спиной Олег Хабаров.
- Ага, ждите… Они с Миколой, когда аппаратуру спиртом «протирают», всегда ею закрываются, так что готовьтесь, мыльтесь… - ответил им я.
И капитанская гроза была! Но это уже были – «семечки». Следующим утром, нас перебросили за 30 километров от этого места. А через 3 дня нас догнал обещанный замполитом корреспондент. И о, ЧУДО, он привез с собой подарок от подполковника. Это была небольшая коробка, с красочной надписью – «Юный рыбак». Там было все: крючки, грузила, лески, пластмассовые дико раскрашенные поплавки, огромные как для крокодила искривленные блестящие блесна, но рыбных водоемов нам больше не попадалось.
После учений Баранову Александру Павловичу дали майора. Кого-то еще повысили в звании, кому-то дали отпуска, а всех дембелей задержали до самого Нового Года. В ноябре умер Брежнев и все чего-то ждали, боялись. Это было началом конца великой могучей братской страны – Советский Союз.